 "Черная Книга Арды" (Ниенна и Иллет) ОТ АВТОРОВ ...Следует ли верить себе? Если следует, то насколько? Следует ли говорить - это так, потому что я хочу, чтобы так было? Потому мне так нравится? Следует ли принимать сказку за реальность? Вначале было Слово. И Слово было - имя, то, что "не числится больше среди имен Валар, и не произносится более оно в Арде". И были - две дотошные дамы, гуманитарий и "технарь", не поверившие в то, что имя это означает - "Тот, кто восстал в мощи своей". Вначале был вопрос. Разве вспомнишь его теперь - тот первый вопрос, на который не найти ответа во вроде бы логичном повествовании. А когда ответ был найден, рухнула стройная схема, и шитая золотом ткань прекрасной сказки стала расползаться под пальцами... и - что за ней? Вначале был взгляд. Взгляд человека, не привыкшего делить людей на друзей и врагов, подлецов и героев, Черных и Белых. Не привыкшего слепо верить никому и ничему. ...Мы сами стесняемся признаться себе, что играем всю жизнь. Играем тайком от самих себя. Уверяем себя, что это только наша выдумка, сказка, это только наше... и - восхищаемся теми, кто свою сказку, свою игру смеет открыть другим, мучительно завидуем им: ведь это же так трудно - раскрыться, ведь будут бить, а что страшнее - смеяться будут - те, кто не посмел. Те, кто побоялся сделать это сам. Не каждый поступит так; но ведь и один удар - боль... И все равно - игра, мечта, сказка с нами. До конца. Только - насколько сказка? Насколько - игра? Когда-то, говорят, Джон Рональд Руэл Толкиен получил интересный отзыв от одного из своих собеседников - "не Вы написали "Властелина Колец". И он был рад, что кто-то еще понял это. Когда-то Бальзак говорил, что "Человеческую комедию" ему продиктовал его призрачный двойник. И "черный человек" подтолкнул Моцарта к созданию "Реквиема". Что же это? Может - воображение творца. Может - иное бытие, которое не все способны видеть... А если - все? И каждый видит по-своему: свою грань единого целого, или, как принято сейчас говорить, свое отражение. Но большинство все же идет за Ведущим. Им может быть писатель, создавший сказку о своем видении (а кто и как развернул это видение перед ним?) - и в результате восторг, восхищение красотой изложения и талантом автора ослепляет и велит видеть только так... Говорят, лишь те произведения истинно совершенны, в которых ничего не хочешь изменить, которые не хочешь дописать или продолжить. Таких мало, и книги Дж.Р.Р.Толкиена не входят в их число - утверждение, которое попытаются оспорить тысячи читателей, относящихся к "Сильмариллион" и "Властелину Колец", как к Библии. Однако тому, кто привык не только смотреть, но и видеть, очевидно, что в произведениях профессора Толкиена сказано не все. Давайте скажем откровенно: то, что мы зовем Ардой, - есть. Мы в это верим, - каждый по-своему, - даже если разум говорит, что это бред, что этого не может быть. Это - есть. И - будет. И наше восприятие, наша вера в мир, зовущийся Ардой, меняет и творит его даже сейчас. И на то, что вы увидите, открыв эту книгу, - почти глас вопиющего в пустыне - смотрите сами. Попробуйте, по крайней мере. Не идите лишь по нашим следам. Ищите свое. Эта книга - лишь попытка докричаться. Как это началось и почему? Долгий рассказ. Скажем одно - настало время поверить своим мыслям, видениям, бреду, снам - и логике. Зрение выискивало недомолвки и несоответствия в повествовании Толкиена. Логика заполняла лакуны. Эмоции проверяли правильность догадки. Видения и сны - ставили перед фактом: это было так. ...А может, все начиналось совсем по-другому? "Ну-с, молодой человек, - сказал пожилой Назгул с цифрой 24 и эмблемой Моргульского гарнизона на нашивках, вертя в руках послужной список вытянувшегося перед ним в струнку молоденького благоговеющего призрака, - посмотрим, что там у Вас..." Таким было начало. Безобидные шуточки, анекдоты "из жизни Моргульского Университета" - ничего больше. И - Война Гнева, закрытые страницы в "Сильмариллион": только через год поймешь, что ни разу не перечитала их. И - одно имя, почти никогда не произносившееся вслух. Вначале было - Имя. Уже не вспомнишь, кем в первый раз было сказано: "Я видела. Так было". Когда в первый раз был закрыт и отложен в сторону "Сильмариллион" ("Слушай, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Лучше уж самим посмотреть..."). Кто впервые протянул насмешливо: "Конечно-конечно, это ведь мудрые в Эрессеа говорят..." Когда за легендами о славных победах и прекрасных бесстрашных героях впервые - кровь не вся ушла в землю - стала проступать иная правда. Это потом - смущенные оправдания: "Ведь Гарднер в своем "Гренделе", по сути, сделал то же самое..." Это потом: "Ведь не один же человек писал цикл о Конане..." Это потом - странный взгляд в пространство и неестественно-ровное: "Я помню..." Все это еще будет. Сейчас есть только - Имя, да вопросы, которые, кажется, никто не задавал себе за все время, прошедшее с публикации "Властелина Колец" и "Сильмариллион". И есть двое - с уклоном в филологию и историю соответственно, - у которых возникло желание достроить неполную картину мира. Книга, которую вы держите в руках - не критика Толкиена. Это попытка рассказать об Арде языком Людей, а не эльфийских легенд и преданий. Если для Вас "Сильмариллион" - только сказка или "сумма мифологий" - закройте книгу: вы ошиблись в выборе. Если вы ищите "что-нибудь еще про Хоббитов" - закройте книгу: здесь нет ни занятных похождений, ни веселых чудес; здесь никто не кидает шишками в волков и не ведет хитроумных бесед с глуповатым драконом. Мы не претендуем на истину в последней инстанции: смотрите своими глазами, ведь ни один человек не может быть до конца объективным. Мы не стремимся развенчивать одних и превозносить других, не подменяем черное белым: просто - у побежденных (а побеждены ли они?) никто, никогда и ничего не спрашивал. Летописи пишут победители, и летопись победителей - "Сильмариллион". Мы не придумывали лихих сюжетных наворотов, не нагромождали ужасов: война жестока и без того, мы все просто привыкли к мысли об этой жестокости... Смотрите же, как это - первая в мире война. Смотрите, те, кто делал из Арды - игру, кто с восхищением читал о победах над Врагом, кто предвкушал счастливую развязку - цена победы такова. И, может быть, вы задумаетесь об этом. О том, почему побежденные могут оказаться выше победивших. А кто-то, словно обиженный ребенок, бросится защищать красивую сказку гневными письмами. А кто-то хлопнет себя ладонью по лбу - ведь все так очевидно, Господи, где были мои глаза!.. А кто-то просто пожмет плечами и отвернется. Все это мы уже видели. Но, может быть, хоть один - задумается. Смотрите: в мире нет ни абсолютного Зла, ни абсолютного Добра. Смотрите: справедливость, не ведающая милосердия, обращается в бессмысленную жестокость. Смотрите. Мы раскрыты. Мы не прячемся. Выбор сделан. Если кто-то услышал - хорошо. Если кто-то пойдет своим путем - хорошо. Если кто-то возненавидит - пусть. У сказителей нет мечей. ПРОЛОГ Кто знает, кто скажет, когда появилась в Арте Книга, что стала памятью мира? Знающий язык Великой Мудрости мог прочесть в ней слова о тайнах Эа, о том, как рождался из Тьмы - Свет, о том, как был создан мир. Может, Книга древнее Арты, может появилась вместе с миром... Чьи руки касались ее в пору юности мира - только ли руки Мелькора? Или эта Книга была создана его мыслью и памятью? Кто знает это ныне? Мудрые молчат, и видящие говорят: "Это скрыто от нас". Быть может, знает это лишь Властелин Тьмы - но кто шагнет за Грань, чтобы спросить его, кто из живущих сможет вернуться назад и рассказать? Книга, которую пишет время, Книга истины, чей язык внятен всем, но немногие видели ее. Тайны земли и звезд хранит она, и даже Владыка Судеб не знает всего, о чем повествует она. Кто расскажет, почему идущие Путем Тьмы хранят Книгу Памяти? Может, потому, что вставшим под знамена Скорби не дано забыть ничего. Может, потому, что Тьмой рождены память и скорбь, свет и истина... Говорят, Книга сама избирает Хранителя, и немногим под силу это тяжкое бремя. Может быть, лживое слово и деяние могут обмануть чувства, разум и сердце, можно лгать самому себе и верить в эту ложь, но Книга не лжет никогда. Книга существует, пока существует мир - а, быть может, жив мир, пока существует Книга... Кто знает? - но эта связь неразрывна, как те связи, что держат Арту, как единое целое. Никто и никогда не сможет изменить ни слова в Книге Истины, даже всем сердцем желая этого, как невозможно повернуть вспять реку Времени. Деяния идущих путем Тьмы и Света, деяния славы и позора, деяния справедливости и беззакония, добра и зла - обо всем этом говорит Книга. Можно скрыть деяние от людских глаз и от глаз Бессмертных, но читающий Книгу увидит истину... К сердцу Мира - мое, Прожигая свой путь в облаках, Каплей огненной крови падает. Синим росчерком молний В новорожденных небесах Нарекаю тебя - Арта... ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СЕРДЦЕ МИРА ОБРЕТЕНИЕ ИМЕНИ. ПРЕДНАЧАЛЬНАЯ ЭПОХА "Был Эру, Единый, которого в Арде называют Илуватаром, Отцом Всего Сущего: и первыми создал он Айнур, Божественных, что были порождением мысли его, и были они с ним прежде, чем было создано что-либо иное. И говорил он с ними, и давал им темы музыки, и пели они перед ним, и радовался он. Но долго пели они поодиночке, или немногие - вместе, в то время, как прочие внимали, ибо каждый из них постиг лишь ту часть разума Илуватара, которой был рожден, и медленно росло в них понимание собратьев своих. И все же чем больше слушали они, тем больше постигали, и увеличивались согласие и гармония в музыке их..." Так говорит эльфийское предание "Айнулиндале", Музыка Айнур. ...Никто не знал, не знает и вряд ли когда-нибудь узнает, откуда пришел он, кто он, и почему возжелал создать мир, покорный его воле, отгороженный от иных миров, что светились в черных глубинах Эа среди бесчисленных звезд. Таков был Замысел: Мир будет новым, непохожим на другие. И будет этот мир правильным и неизменным, ибо так хочет Эру, ибо это нравится ему. И будет в мире все так, как он сказал, и все, что будет в мире, будет возносить хвалу Единому. Тогда создал он в Эа замкнутую сферу, и была в ней Пустота, что должна была стать преградой, отделяющей мир от Эа. Но силу для творения пришлось черпать извне, и изначально в сферу не-Эа проникло ее бытие. Была она лишь лакуной в общей ткани, и существовала только благодаря Эа. И вошел Эру в не-Эа, и были там чертоги его, где не было Тьмы, но не было и Света, ибо не было там ничего. "Здесь, - сказал он, - создам Я новый мир". Но чтобы мир этот был иным, самому Творцу нужно было стать новым, не ведающим ни о других мирах, ни об Эа. А этого он не мог. Он мог лишь заставить себя ослепнуть, забыть о том, что лежит за пределами его чертогов. И сказал он: "Да станет этот мир слепым, да не увидит вовек Тьмы Эа. И будет мир этот знать лишь то, что Я - Творец и Господин его. Да будет так". Изначальная Тьма покоила в себе миры Эа, и чертоги Эру были - замкнутое Ничто среди бесчисленных звезд. Тьма лежала вокруг - великая, всепорождающая, полная безграничной силы. Она словно смеялась над тем, кто пытался не видеть ее, хотя сам был рожден ею. И тогда сказал Эру: "Да будет в чертогах Моих не-Тьма!" И не стало Тьмы в чертогах его, но был это и не Свет, ибо Свет рождается лишь во Тьме. И все силы Эру ушли на творение Пустоты и не-Тьмы, он растратил их в борьбе с Эа и Тьмой, с памятью своей и со зрением своим. Тогда вновь вынужден был он взять силы из Эа, и снова Бытие проникло в Пустоту. Из Эа и Тьмы силой разума своего и воли своей создал Эру первого из тех, кого нарек он Айнур. Но, взглянув на него, ужаснулся Эру, ибо увидел в нем воплощение всего, о чем хотел забыть, чего не желал видеть. Не был первый из Айнур ни частью разума, ни частью замыслов Эру. Тогда взял Эру Свет и смешал его с Тьмой, ибо Свет не только гонит Тьму, но и поглощает другие огни. И так создал он остальных Айнур, и в каждом из них была часть Тьмы и часть силы Эа. Все они могли видеть и знать Тьму, но не-Свет Эру слепил им глаза, и воля их была покорна воле создавшего их. И, чтобы подчинить себе первого из Айнур, старшего сына своего, Эру отнял у него имя и нарек его - Алкар. ...Имя - не просто сплетение звуков. Это - ты, твое "Я". А он, непохожий на других, лишен даже этого. Алкар, Лучезарный. Имя - часть его силы, его сути - отняли. Дали - другое. Кто сделал это? Зачем? Алкар. Алкар. Чужое, холодное. Мертвое. Айнур должно ощущать имя частью себя, своим "я-есть". Он повторяет их имена, и лица Айнур на миг становятся определенными. Это радость - слышать, как тебя окликают музыкальной фразой, ставшей выражением твоей сути. Глубокий пурпурно-фиолетовый аккорд: Намо. Серебряная струна, горьковатый жемчужный свет: Ниенна. Прохладно мерцающее серебристо-зеленое эхо: Ирмо. Медный и золотой приглушенный звон: Ауле. Эти - ближе всех, чем-то похожие и - иные. А его имя лишено цвета и живого звука. Алкар. Ал-кар. Мертвый сверкающий камень. Невыносимая мука - слышать, но иного имени помнить не дано. Чужой. Иной. Почему? Кто ответит? В песне Айнур звучит отголосок иной музыки, но откуда он знает ее? Он спрашивал. Ответа нет. Может это - его дар, особый, отличающий его от других? Нет. Почему? Другие видят прекрасный лик Эру - он не различает черт лица в изменчивом сиянии. Почему? Или - он слеп? Он. Кто - он? Алкар. Стук падающих на стекло драгоценных камней. Алкар, Блистательный. Алкар, Лучезарный. Алкар, Лишенный Имени. А там, за пределами обители Единого - Пустота и вечный мрак. Так он сказал, всеведущий единый Творец. И в душе Айну - пустота. Не лучше ли уйти туда, в Ничто, составляющее его суть, чтобы не видеть светлых и радостных лиц Айнур, чтобы не слышать этого имени - Алкар... Чужой. Иной. Он не знает радости - первым даром бытия для него стало одиночество и отчужденность. Лучше - не-быть, вернуться в Ничто, навсегда покинуть чертоги Эру... Темнота обрушилась на него мягким оглушающим беззвучием. Значит это и есть - Ничто? Но почему так тяжело сделать шаг вперед - словно огромная ладонь упирается в грудь, отталкивает... Если он - часть Ничто, почему же и пустота не принимает его? Неужели - снова чужой?.. Тогда он рванулся вперед с силой отчаянья сквозь упругую стену и внезапно увидел. "Разве здесь, во мраке, можно - видеть? - растерянно успел подумать он. - И звуков нет в пустоте - почему я слышу? Что это?.. Музыка... слово... имя... Имя?!" Мелькор. "Мое имя. Я. Это - я. Я помню. Мелькор. Я. Это - мое я-есть. Бытие. Жизнь. Ясное пламя. Полет. Радость. Это - я..." И все-таки даже это показалось незначительным перед способностью видеть. Он не знал, что это, но слова рвались с его губ, и тогда он сказал: Ахэ, Тьма. А ясные искры во тьме - что это? Аэ, Свет... Гэле, Звезда... Свет - только во Тьме... откуда я знаю это?.. Я знал всегда... Он протянул руки к звездам и - услышал. Это - звезды поют? Он знал эту музыку, он слышал ее отголоски в мелодиях Айнур... Да, так... Он понял это и рассмеялся - тихо, словно боясь, что музыка умолкнет. Но она звучала все яснее и увереннее, и его "я" было частью Музыки. Он стал песнью миров, он летел во Тьме среди бесчисленных звезд, называя их по именам - и они откликались ему... Тогда он сказал: "Это Эа, Вселенная". "Но ведь он говорил - Пустота, Ничто... Неужели он не знает об этом? Не видел? Он, всевидящий Эру?.." Эру. Эрэ. Пламя. "Это его имя?.. Да... но почему же - Единый? Кто сказал это? Или он тоже - Лишенный Имени? И почему я смог вспомнить свое имя только теперь? Неужели Эру - Эрэ сделал так? Зачем? Почему - со мной? Я должен понять... Но если он не помнит своего имени - я скажу ему! Я верну ему имя, я расскажу об Эа - они должны увидеть! Я вернусь, я скажу: я видел, я слышал, я понял..." Так вновь обрел Айну имя, и более воля Единого не сковывала его. И не были разум и замыслы его частью разума и замыслов Единого. Так Единый перестал быть Единым, ибо стало их - двое. И вернулся Айну Мелькор в чертоги Эру: изумленно и смущенно встретили его собратья, ибо увидели, что иным стал облик его. И был он среди прочих Айнур, как дерзкий юноша в кругу детей. Ныне не в одеяния из переливчатого света - в одежды Тьмы был облачен он, и ночь Эа мантией легла на плечи его. И - лицо. Словно озаренное изнутри трепетным мерцанием, неуловимо изменчивое - и все же определенное. Взгляд - твердый и ясный, глаза светлы, как звезды. Смело и спокойно предстал он перед Илуватаром и заговорил: - Ныне видел я бесчисленные звезды - Свет во Тьме - и множество миров. Ты говорил - вне светлой обители твоей лишь пустота и вечный мрак. Я же видел свет, и это - Свет. Скажи, как теперь понять слова твои? Или ты хотел, чтобы мы увидели сами, и услышали Песнь Миров? Наверно, каждый сам должен прийти к пониманию... - Я рек вам истину: только во Мне - начало и конец всего сущего и Неугасимый Огонь Бытия. - Да, я знаю, я понял: Эрэ - Пламя! Он сказал - Эрэ, и в этот миг облик Илуватара стал четким и определенным. И болезненно изумил Айну гнев, исказивший черты Творца. Как же так? Разве не радость - вспомнить свое имя? Или Илуватар хотел забыть его? Но почему? ...Сияющий трон, блистающие одежды... Каким нелепым, ненастоящим казалось это тому, кто видел величие Эа! Так ребенок, решив поиграть в короля, увешивает себя яркими стекляшками, наивно думая, что наряд возвысит его над другими. Мелькор грустно улыбнулся. - Ты дерзок и непочтителен. Мятежные речи ведешь ты и не ведаешь, что говоришь. Нет ничего более, кроме Меня и Айнур, рожденных мыслью Моей. Твое же видение - лишь тень Моих замыслов, отголосок музыки, еще не созданной... - Нет-нет, я видел, я услышал Песнь Мироздания... Быть может, ты никогда не покидал своих чертогов? Тогда, если пожелаешь, я стану твоими глазами. Я расскажу тебе о мирах... - Айну улыбнулся. - Замолчи. Слова твои безумны. Или ты усомнился в Моем всемогуществе и всеведении - ты, слепое орудие в Моих руках? Или смел подумать, что способен постичь всю глубину Моих замыслов? - Прости, но... - Я не желаю более слушать тебя. Айну ушел, недоумевая. Он пытался понять, чем навлек на себя гнев Эру - и не находил ответа: "Но ведь я же видел", - в сотый раз повторял он себе. Тусклыми и бесцветными казались ему теперь блистающие чертоги. То, что некогда поражало величием, оказалось ничтожным, напыщенным и жалким, ему было тесно здесь, и вновь покинул он обитель Илуватара. Так начались его странствия в Эа, и размышления его все меньше походили на мысли прочих Айнур. "Среди Айнур даны были Мелькору величайшие дары силы и знаний, и в дарах всех собратьев своих имел он часть. Часто уходил он один в Пустоту в поисках Неугасимого Пламени; ибо возросло в нем желание дать бытие собственным созданиям, и казалось ему, что мало думает Илуватар о Пустоте, и нетерпением наполняла его Пустота. Но не нашел он Пламени, ибо оно пребывает с Илуватаром. И в одиночестве задумал он несходное с мыслями собратьев его..." И возник у Айну Мелькора замысел создать свой мир, и родилась в душе его Музыка, мелодией вплетавшаяся в Песнь Миров. Таков был замысел: мир будет новым, непохожим на другие. Будет он создан из огня и льда, из Тьмы и Света, и, в их равновесии и борьбе будут созданы образы более прекрасные, чем видения, рожденные музыкой Айнур и Илуватара. В двойственности своей будет этот мир непредсказуем, яростно-свободен, и не будет он знать неизменности бездумного покоя. И те, что придут в этот мир, будут под стать ему - свободными; и Извечное Пламя будет гореть в их сердцах... И показался этот мир Мелькору прекрасным, и радость переполняла его, ибо понял он, что способен творить. Так перестал Илуватар быть единственным Творцом. Тогда вернулся Мелькор в чертоги Илуватара, и музыка была в душе его, и музыкой были слова его, когда говорил он Эру и Айнур о своем замысле. И была эта музыка прекрасной, и, пораженные красотой ее, стали Айнур вторить Мелькору - сначала робко и по-одному, но потом лучше стали они постигать мысли друг друга, и все согласнее звучала их песнь, и вплетались в нее их сокровенные мысли. И хор их встревожил Илуватара, ибо услышал он в Музыке отзвук Песни Миров, о которой хотел забыть. И в гневе оборвал их песнь Эру, и не пожелал он слушать Мелькора, но решил создать свою Музыку, дабы заглушить Музыку Эа. И попытался Илуватар проникнуть в мысли Мелькора, но понял с изумлением, что более не способен сделать этого. Мысли прочих Айнур были для него открытой книгой, в Мелькоре же видел он ныне что-то чужое, непостижимое, а потому пугающее. Он понял одно: Мелькор - Творец; и нужно торопиться, пока не осознал он своей силы... В то время пришел к престолу Эру Манве, тот, кто был младшим братом мятежному Айну в мыслях Илуватара; и так говорил он: - Могуч среди Айнур избравший себе имя Мелькор - Восставший в мощи своей. Но гордыня слепит глаза ему и мятежные мысли внушает ему, будто может он сравняться с Великим Творцом Всего Сущего. Верно, недаром скрывает он от нас мысли свои; должно быть, недоброе задумал он... И милостиво кивнул Илуватар, и сказал он себе: "Вижу Я, что нет в душе Манве мятежных мыслей. Потому в мире, что создам Я, да станет он Королем, ибо покорен он Мне и станет вершить волю Мою в мире, который создам". Слепы для Тьмы были Айнур; но были среди них те, кто видел во Тьме, однако видел и желания Илуватара. Поэтому пришла к престолу Эру Айниэ Варда и сказала: - О Великий! Я вижу то же, что и Мелькор. Но, если такова воля Твоя, прикажи - и я не буду видеть. И рек Илуватар: - Ты вольна видеть, что пожелаешь. Но прочие должны видеть лишь то, что желаю Я. Да сделаешь ты - так. И, склонившись перед ним, так сказала Варда: - Могуч Айну Мелькор, и мысли его скрыты от нас. Но думаю я, что мысли эти опасны нам, потому и таит он их. Не нам, слабым, совладать с ним. Но Ты всесилен: укроти же его, дабы не смущал он прочих мятежными речами своими и не делал зла. И так ныне скажу я: я отрекаюсь от него навеки, ибо нет для меня ничего превыше великих замыслов Твоих. И, если сочтешь Ты отступника достойным кары, да свершится над ним Твой правый суд. Да будет воля Твоя. И милостиво кивнул Эру; и с поклоном удалилась Варда. Тогда так подумал Илуватар: "Вижу Я, что постигла Варда мысли Мои, и покорна она воле Моей. Потому в мире, что создам Я, да станет она Королевой, дабы изгнать из душ прочих мятежные мысли". И было так: созвал Эру всех Айнур, и поднял он руку свою, и зазвучала перед Айнур Музыка - та, что хотел дать он им. Но она была частью музыки Эа, ибо и Единый пришел из Эа и, как ни старался, не мог создать нечто абсолютно иное. Одно лишь мог он - изменить Музыку Эа по воле своей. И показалось Айнур - открыл им Единый в этой музыке больше, нежели открывал ранее, и в восхищении склонились они перед Эру. Все, кроме Мелькора. И сказал им Эру: - Ныне хочу Я, чтобы, украсив тему Мою по силам и мыслям каждого, создали вы Великую Музыку. Я же буду сидеть и слушать, и радоваться той красоте, которую породит музыка сия. Тогда Айнур начали претворять тему Единого в Великую Музыку. И, слыша ее, понял Мелькор, что хочет Эру создать мир прекрасный, но пустой и бесцельный. Но бесцельность обращает красоту в ничто, а правильность и безукоризненная симметрия делает лицо мира похожим на мертвую застывшую маску. Тогда решился Мелькор изменить Музыку по собственному замыслу, не по мысли Илуватара. И говорила песнь его: "Видел я Эа и иные миры, и прекрасны они. Слышал я Мироздание, и слышу я нерожденный мир - да будет он прекрасен, да украсится им Эа". И были среди Айнур те, что вторили ему, хотя и немного было их. И Музыка Творения вставала перед глазами Айнур странными и прекрасными образами. ...Глубокий многоголосый аккорд - каменная чаша, наполненная терпким рубиновым вином вибрирующих струнных нот... ...зеркала, отражающие звезды... ...лестницы, уводящие ввысь... ...взметнувшиеся в небо острые ноты шпилей, созвучие сумрачных башен... ...Как смутно-тревожащий дурманящий туман рождается над озерами... ...Как мерцающими каплями плачет высокое ночное небо... ...и тянутся к печальным звездам деревья - руки земли... ...Это цветы - живые? Что говорят они? О чем их горьковатый пьянящий пряный шепот?.. ...терпкость терновой тьмы можжевельника, горечь полынного серебра... ...Вкуси от плодов этой земли - ты познаешь мудрость бытия. Омой лицо живой водой лесного ручья - ты прозреешь... ...Чей танец в небе - неведомые знаки... темное серебро - крылья ветра... откуда эта музыка? Кто это? Еще неясные призрачные фигуры: только - тонкие летящие руки, только - сияющие глаза... Явились - и исчезли; и смутная, неясная тоска шевельнулась в душе... Что это? Ахэ. Тьма. Что это? Аэ. Свет. Что это? Орэ, Ночь. Гэле - Звезда. Иэр - Луна... Что это? Аэнтэ, День. Саэрэ, Солнце. Внезапно - пронзительная срывающаяся желто-зеленая нота флейты-пикколо: сводит скулы. Желтоватые рассыпающиеся алмазы нот - беспощадный неживой свет; выбеленные солнцем кости... Но встает темным величием - черная, мерцающая синими искрами - волна; Ахэор, Сила Тьмы - имя ей. И захлебывается блистательная Пустота: из Тьмы рождается Свет и трепетной звездой бьется в ладонях крылатого Черного Айну. Как имя тебе? Аэанто. Дарящий Свет... Гордо и спокойно стоял Крылатый перед троном Эру, и взгляд его говорил: я видел. "Ты ничего не видел и не мог видеть!" - ответил взгляд Илуватара. И увидели Айнур, что улыбнулся Единый. И вознес он левую руку, и новую тему дал им, похожую и не похожую на прежнюю: радостной и уверенной была эта музыка, и обрела она новую красоту и силу. Тогда понял Крылатый, что музыка Эру творит мир, где Равновесие будет принесено в жертву Предопределенности, и неизменный покой мира убьет красоту его. И зазвучала вновь Музыка Крылатого - диссонансом теме Илуватара. И в буре звуков смутились многие Айнур, и умолкли. И Музыка Мелькора звучала - дьявольской скрипкой: стремительная черная стрела. И поднималась Песнь горько-соленой волной, и полынные искры вспыхивали на гребне ее - над золото-зелеными густыми волнами музыки Эру летела она ледяным обжигающим ветром, и вспарывала как клинок блестящую, переливающуюся мягкими струнными аккордами глуховатую неизменность. И вот - гаснет музыка Единого, и только бездумно прекрасный больной голос одинокой скрипки эхом отдается в светлых чертогах: Время рождается из Безвременья, огнем вечного Движения пульсирует сердце неведомого... "Слишком много ты видишь", - ответил Эру, но Крылатый не опустил глаз. Тогда помрачнел Илуватар. Поднял он правую руку, и вновь полилась музыка, прекраснее которой, казалось Айнур, никогда не слышали они. Мелодия Эру - изысканно-красивая, сладостная и нежная, оттененная легкой печалью, - шелковистой аквамариновой прозрачностью арф и пастельными лентами отзвуков клавесина струилась перед глазами Айнур - медленно текущие меж пальцев капли драгоценных камней. Но музыка Мелькора также достигла единства в себе: мятежные и грозные тревожные голоса труб - тяжелая черная бронза, острая вороненая сталь, горькое серебро минорных трезвучий. Мучительная боль - звездно-ледяная спираль голоса скрипки; молитвенно сложенные руки - мерцание темных аметистов - горьковатый глубокий покой виолончели; черная готика органа - скорбное величие, холодная мудрость Вечности; рушащиеся горы, лавины, срывающиеся в бездну... Временами Музыка словно боролась сама с собой - глухие красно-соленые звуки; временами взлетала ввысь - и, неведомо откуда, возникала печальная, пронизывающая серебряной иглой трепещущее сердце родниково-прозрачная тема одинокой флейты. И глухой ритм - биение сердца - связывал воедино тысячи несхожих странных мелодий. Казалось - сияющие стены чертогов тают, растворяются, исчезают, и тысячами глаз смотрит Тьма, и черный стремительный ветер рвет застывший воздух. ...Смотри: перед тобой Путь - льдистый светлый клинок-луч; ступи на него - Врата открыты, ты свободен - словно огромные крылья за спиной. Это конец - это начало - это неведомый дар... Это - Вечность смотрит тебе в лицо аметистовыми глазами сфинкса... Что это? Ты знаешь: это - Тьма. Смотри, как свет рождается во Тьме, прорастает из Тьмы, как из мерцающих капель-зерен тянутся тонкими, слабыми еще ростками странные мелодии жизни... Что это? Ты знаешь: это - звезды, это - миры, это Бытие, это - Эа. Смотри, как Тьма протягивает руку Свету: они не враждуют, они - две половины, две части целого: аэли исхани таэл. Что это? Ты знаешь: это - Пламя, это вечный огонь Движения, это - начинает отсчет Время; это - жизнь... И две темы сплелись, но не смешались, дополняя друг друга, но не сливаясь воедино. И сильнее была Музыка Мелькора, ибо с ней в Пустоту врывалась сила Эа, та Песнь Миров, которой рождена была Музыка Крылатого, дающая бытие, изгоняющая Ничто. И увидел Эру, что Крылатый победит в этой борьбе, что велика сила его, и не в Едином источник этой силы. "...И когда война звуков заставила содрогнуться обитель Илуватара и потревожила еще нерушимую Тишину, в третий раз восстал Илуватар, и страшен был лик его. Тогда вознес он обе руки, и одним аккордом - глубже Бездны, выше Свода Небесного, пронзительным, как свет ока Илуватара - оборвалась Музыка". Так в гневе оборвал Музыку Эру, и последний аккорд ее говорил: "Того, что будет дальше, ты не увидишь". И опять Мелькор не опустил глаз. Но и сам Илуватар не мог видеть того, что будет дальше. И когда он увидел то, что создала Музыка, понял он, что сила Эа победила его. И возненавидел он Мелькора, и проклял его в душе своей. Но воля прочих Айнур была еще подвластна ему. Тогда так изрек Илуватар: - Велико могущество Айнур, и сильнейший из них Мелькор, но пусть знает он и все Айнур: Я - Илуватар; то, что было музыкой вашей, ныне покажу Я вам, дабы узрели вы то, что сотворили. И ты, Мелькор, увидишь, что нет темы, которая не имела бы абсолютного начала во Мне, и никто не может изменить музыку против воли Моей. Ибо тот, кто попытается сделать это, будет лишь орудием Моим, с помощью которого создам Я вещи более прекрасные, чем мог он представить себе. И устрашились Айнур, и не могли они еще понять тех слов, что были сказаны им; лишь Крылатый молча взглянул на Илуватара и улыбнулся. Но печальной была улыбка его. Тогда покинул Эру чертоги свои, и Айнур последовали за ним. И рек им Эру: - Воззрите ныне на музыку свою! И было дано Айнур то, что показалось им видением, обращавшим в зримое бывшее раньше Музыкой; но никто, кроме Мелькора и Эру, не знал, что не видение это, а бытие. И мир в ласковых руках Тьмы увидели Айнур, но, не зная Тьмы, они боялись и не понимали ее. И вложил им в сердца их слепые Эру: Мелькор создал Тьму; ибо скрыть Тьму Эру уже не мог, лишь не позволить понять и принять ее было еще в его силах. И боялись Айнур смотреть во Тьму и ничего не видели в ней, а потому не знали и не видели Света. Но пока с изумлением смотрели Айнур на новый мир, история его начала разворачиваться перед ними. Тогда вновь сказал Илуватар: - Воззрите - вот Музыка ваша. Здесь каждый из вас найдет, вплетенное в ткань Моего Замысла, воплощение своих мыслей. И может показаться, что многое создано и добавлено к Замыслу вами самими. И ты, Мелькор, найдешь в этом воплощение всех своих тайных мыслей и поймешь, что они - лишь часть целого и подчинены славе его. И увидел Крылатый, что хочет Эру устыдить его этими словами; и снова улыбнулся он, и странной была улыбка его, и ни собратья его, ни Илуватар не поняли его. Многое еще говорил Илуватар Айнур в то время. Так рассказывает об этом "Айнулиндале": "...благодаря памяти о словах Его, и пониманию той музыки, что создавал каждый из них, узнали Айнур многое из того, что должно было прийти в мир, и того, что еще свершится в нем. Но есть то, что не может видеть ни один из них, ни даже собравшись вместе; ибо только самому Илуватару открыто все, что должно свершиться, и в каждую эпоху является в мир нечто новое и непредсказанное, ибо не имеет оно начала своего в прошлых веках..." И увидел Крылатый, что, хотя воплотил он в мире замыслы сердца своего, не окончены еще труды его. И изумились Айнур, увидев, что пришли в мир новые существа, которых не было в замыслах их "...и поняли они, что создавая Музыку, творили обитель им, хотя и не знали, что имеет творение это какую-то цель, кроме красоты. Ибо Дети Илуватара замыслены были Им одним, и пришли они с третьей темой, а в изначальной теме, что дал Илуватар, не было их, и никто из Айнур не имел части в их создании..." Тогда увидели Айнур приход Эльфов, Старшего Народа; и возлюбили их, ибо могли понять их. Потому мало думали о пришедших следом - о Людях. "Итак, Дети Илуватара - это Эльфы и Люди, Перворожденные и Пришедшие Следом. И среди всех чудес Мира, в необозримых чертогах и бескрайних просторах его, в пламенной круговерти его избрал Илуватар обитель для них - в глубинах Времени и среди бесчисленных звезд..." Но Мелькор смотрел на Людей и видел, что они - воплощение его замысла, странные и свободные, непохожие ни на Айнур ни на Перворожденных. И дары, непонятные Айнур, были даны им: свобода и право выбора. Могут они изменять не только свою судьбу, но и судьбы Мира, и воля их неподвластна ни Могучим Арды, ни даже Единому. И умирая, уходят они на неведомые пути, за грань Арды, потому Гостями и Странниками называют их. Ни сущности, ни смысла этих даров не ведали ни Айнур, ни Эру, ибо то были дары Мелькора. Но позже дар Смерти назвали Айнур Даром Единого, ибо воистину был тот великим и непостижимым для них... И преклонили сильнейшие из Айнур помыслы свои к тому миру, что видели они, и Мелькор был первым из них. Но так говорили потом: "...желал он скорее подчинить своей воле и Эльфов, и Людей, ибо зависть вызывали в нем те дары, которыми обещал Илуватар наделить их; и пожелал он сам иметь покорных слуг, и зваться Властелином, и быть Господином над волей других". С изумлением и радостью смотрели Айнур на новый мир; и в то время Маленьким Княжеством, Ардой назвал его Илуватар. Древние слова Тьмы, слова Эа были речью Эру и Айнур, ибо иных слов не знал Илуватар. Но, как не-Свет затемняет иные огни и гонит Тьму, так Эру затуманил смысл языка Эа, и значение слов было утрачено и заменено, забыто и выдумано вновь. Потому не многие знают и помнят, что имя, данное миру, было на языке Эа - Арта, Земля. Разное влекло души Айнур в новом мире. И ближе всего Айну Ульмо была вода, что зовется Эссэ на языке Тьмы. И, видя это, так думал Мелькор: "Бегущая река уносит печаль, шум моря навевает видения, вода родника лечит раны души... Воистину, прекрасна вода... И союз воды и холода сотворит новое и прекрасное... Взгляни, брат мой, на ледяные замки, словно отлитые из света звезд; прислушайся - и услышишь, как звенят замерзшие ветви деревьев на ветру, как распускаются морозные соцветия - неуловимые, как неясные печальные сны; и легчайшее прикосновение теплого дыхания заставляет их исчезнуть. И звездный покров снега укроет землю в холода, чтобы согреть ростки трав и цветов, которым суждено распуститься весною... Видишь ли ты это, брат мой? Да станем мы союзниками в трудах наших, да украсится мир творениями нашими!" Но заговорил Илуватар, и так рек он Ульмо: - Видишь ли ты, как в этом маленьком княжестве в глубинах Времени Мелькор пошел войной на владения твои? Неукротимые жестокие холода измыслил он, и все же не уничтожил красоты твоих источников, ни озер твоих. Воззри на снег и искусные творения мороза!.. И думал Мелькор: "Дивные новые вещи породит союз воды и огня. И будут в мире облака, подобные воздушным замкам, вечно изменчивые и недостижимые; и те, что придут в мир, будут видеть в них отголоски своих мыслей и мечтаний, и Песнью Неба назовут их. Над ночными озерами будут рождаться туманы, неуловимые и зыбкие, как видения, как полузабытые сны... И дожди омоют землю, пробуждая к жизни живое. Да будет прочен союз наш, да украсится мир творениями нашими, да станет он жемчужиной Эа!" И улыбался Крылатый. Но так сказал Илуватар: - Мелькор создал палящую жару и неукротимый огонь, но не иссушил мечтаний твоих, и музыку моря не уничтожил он. Взгляни лучше на величественные высокие облака и вечно меняющиеся туманы; вслушайся - как дождь падает на землю! И облака эти приближают тебя к Манве, другу твоему, которого ты любишь. И так подумал Ульмо: "Сколь же жесток Мелькор, если возжелал он убить музыку воды! Воистину, не творец он, а разрушитель; и предвижу я, что станет он врагом нам". И в тот же час отвратил Ульмо душу свою от Мелькора. И так ответил он Единому: - Воистину, ныне стала Вода прекраснее, чем мыслил я в сердце своем, и даже в тайных мыслях своих не думал я создать снега, и во всей музыке моей не найти звука дождя. В союзе с Манве вечно будем мы создавать мелодии, дабы усладить слух Твой! И когда услышал это Крылатый, печальной стала улыбка его, ибо понял он желания Илуватара и мысли Ульмо. Но в то время, как говорил Ульмо, угасло видение, и стало так потому, что Илуватар оборвал Музыку. И смутились Айнур; но Илуватар воззвал к ним и рек им: - Вижу Я желание ваше, чтобы дал Я музыке вашей бытие, как дал Я бытие вам. Потому скажу я ныне: Эа! Да будет! И пошлю Я в пустоту Неугасимый Огонь, чтобы горел он в сердце мира, и станет мир. И те, что пожелают этого, смогут вступить в него. Так именем Мироздания - Эа - назван был мир, и отныне Существующий Мир значило это слово на языке Верных. И первым из тех, кто избрал путь Валар, Могуществ Арды, был Мелькор, сильнейший из них. Тогда так сказал Илуватар: - Ныне будет власть ваша ограничена пределами Арды, пока не будет мир этот завершен полностью. Да станет так: отныне вы - жизнь этого мира, а он - ваша жизнь. И говорили после Валар: такова необходимость любви их к миру, что не могут они покинуть пределы его. Но, глядя на Крылатого, так думал Илуватар: "Более никогда не нарушишь ты покой Мой, и никогда не победить тебе - одному против всех в этом мире! Да будет в нем воля Моя, и да будешь ты велением Моим навеки прикован к нему". И Илуватар лишь бросил Крылатому на прощание: - Слишком уж много ты видишь! Но ничего не ответил ему Крылатый и ушел. И тринадцать Айнур последовали за ним. И позже, видя, что не покорился Мелькор воле его, послал Илуватар в Арду пятнадцатого - Валу Тулкаса, нареченного Гневом Эру, дабы сражался он с отступником. ...И увидел он - мир, и показалось ему - это сердце Эа; волна нежности и непонятной печали захлестнула его. И Крылатый был счастлив - но счастье это мешалось с болью; и улыбался он, но слезы стояли в его глазах. Тогда протянул он руки - и вот, сердце Эа легло в ладони его трепетной звездой, и было имя ей Кор, что значит - Мир. И счастливо рассмеялся Крылатый, радуясь юному, прекрасному и беззащитному миру. ...Казалось, здесь нет ничего, кроме клубов темного пара и беснующегося пламени. Только иссиня-белые молнии хлещут из хаоса облаков, бьют в море темного огня. И почти невозможно угадать, каким станет этот юный яростный мир. Потому и прочие Валар медлят вступить в него: буйство стихий слишком непохоже на то, что открылось им в Видении Мира. Он радовался, ощущая силу пробуждающегося мира. И разве не радость это - вглядываясь в личико новорожденного, угадывать, каким станет он? Разве не радость - когда неведомые огненные знаки обретают для тебя смысл, складываясь в слова мудрости? Разве не радость - почувствовать мелодию, рождающуюся из хаоса звуков? Тысячи мелодий, тысячи тем станут музыкой, лишь связанные единым ритмом. Тысячи тем, тысячи путей, и не ему сейчас решать, каким будет путь мира, каким будет лик его. Только - слушать. Только если стать одним целым с этим миром, можно понять его. Он был - пламенное сердце мира, он был - горы, столбами огня рвущиеся в небо, он был - тяжелая пелена туч и ослепительные изломы молний, он был - стремительный черный ветер... Он слышал мир, он был миром, новой мелодией, вплетающейся в вечную Песнь Эа. Почему-то он не боялся потерять себя, растворившись в пламени мира. Сердце его билось ровно и сильно, и внезапно он осознал - вот та основа, что поможет миру обрести себя. Если бы кто-нибудь видел его сейчас, его сочли бы богом - грозным, величественным и прекрасным. Медленно успокаивается буйство стихий, и вот - он стоит уже на вершине горы в одеждах из темного пламени, с огненными крыльями за спиной - словно воплощенная душа мира: корона из молний на челе его, и черный ветер - волосы его. Он поднимает руки к небу, и внезапно наступает оглушительная тишина: рвется плотная облачная пелена, и вспыхивает над его головой - Звезда. И звучит Музыка, и светлой горечью вплетается в нее голос Звезды... Отныне так будет всегда: нет ему жизни без этого мира, нет жизни миру без него. Арда, Княжество. Арта, Земля. Кор, Мир. "Я даю тебе имя, пламенное сердце. Я нарекаю тебя - Арта; и пока звучит песнь твоя в Эа, так будешь зваться ты". ТАК ЗАПИСАНО В ХРОНИКАХ ВЕРНЫХ "Вначале было слово; и слово было у Творца... И рек он: "Эа! Да будет!" И стал мир. И сотворил Единый небо и землю, но земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною. Тогда послал он на землю Айнур, и сказал им: "Да приготовьте вы землю к приходу Детей Моих". Но с ними пришел в Арду и Враг Мира, Властелин Тьмы, ибо пожелал он, чтобы Арда стала владением его. И вел он войны с Могучими Арды, и не знала земля покоя. Был же он в самом начале могущественнейшим из Айнур, и было имя ему - Мелькор, Восставший в Мощи Своей. Но утратил он право зваться этим именем, и не произносится более оно в Арде. Обратил он сердце свое ко злу, и Нолдор, более всех пострадавшие от злобы его, назвали его Моргот - Черный Враг Мира. И думал он, ничтожный, что Илуватар, Великий Творец Всего Сущего, оставил мир мыслью своею, и что не будет ему воздаяния за злые деяния его. Но это было не так, ибо дух Единого парил над миром, и ничто не было сокрыто от очей Илуватара. Потому в заботах о судьбе Арды послал Единый в мир Могучего Айну в помощь собратьям его. Тулкас было имя ему, и Гневом Эру нарекли его Великие. И по приказу светлого Короля Мира, Валы Манве, Тулкас вступил в бой с Врагом и победил его, и был Враг изгнан за пределы мира, и долго пребывал он в Пустоте, не решаясь вступить в мир. И ныне, во славу мудрого Манве, на чьем челе свет благодати Единого, Днем Манве зовем мы первый день Мира, когда была изгнана из мира Тьма. И Ульмо - Повелитель Вод, создал моря и океаны, и смирил буйство вод Арды. Его именем зовется второй день Творения. Ауле, Великий Кузнец, усмирил плоть Арды, и создал горы и долины, и пламя, сжигавшее мир заточил он под землю. То был день третий, и носит он имя Ауле. Йаванна, супруга Ауле, посеяла семена растений и трав, дабы поднялись в Арде леса - услада для глаз Творцов. И был день Йаванны - днем четвертым. И создал Ауле Столпы Света, и великие чаши поставил на них: Светом наполнила их звездноликая Варда. Так свет был отделен от Тьмы, так стал в мире - Свет. И именем Варды, Дарящей Свет, был назван день пятый. И поднялись деревья в Арде, и пробудились травы и цветы. Тогда Ороме, Охотник Валар, привел в мир зверей, и бродили они в долинах и под сенью лесов. И днем Ороме назван шестой день Творения. Так свершены были небо и земля и все воинство их. И взглянули Валар, светлые Боги, на мир и увидели, они, что это хорошо. И к седьмому дню свершили они дела свои, которые делали; и смотрели они на красу мира, и радовались в сердцах своих. И весьма доволен был Единый. В седьмой же день созвал Манве Валар на великое празднество на острове Алмарен, и почили Могущества Арды от трудов своих, которые делали".
|
